Некоторые из самых судьбоносных стихов в Библии — это те, которые оживают спустя лишь годы после того, как мы впервые их прочли. Мы читаем их и пропускаем мимо ушей, читаем и пропускаем их мимо своего сознания, перечитываем снова, а потом внезапно реальность прорывается сквозь нас, и их смысл взрывается в нашем воображении. Интересно, приходят ли вам на ум какие-нибудь подобные стихи?
Много лет назад строка из Псалма 4 главы внезапно выпрыгнула в один бытовой момент моей жизни и привлекла мое внимание. Сначала это воодушевляло меня, пробуждая во мне духовные источники, мимо которых я проходил (и смотрел мимо) снова и снова. Тогда это смирило меня, заставив осознать, каким слабым и непостоянным может быть мое сердце. И затем, наконец, это укрепило меня, пробудив мое желание и честолюбие ко Христу и укрепив мое мужество в Нем. Царь Давид пишет,
«Ты наполнил мое сердце радостью большей, чем у тех, у кого зерно и вино в изобилии» (Псалом 4:8).
Удивленный радостью
Я думаю, этот стих годами скрывался от моего внимания, потому что он звучал как клише для моих незрелых и наивных ушей — как предложение, достаточно красивое для картинки с Pinterest, но совершенно оторванное от суровых реалий моей жизни. Я читал такие стихи, на мгновение испытывал смутное вдохновение, а затем двигался дальше и забывал их через несколько минут. Неопределенность, однако, испарилась, когда я замедлился достаточно, чтобы, наконец, увидеть через окно, которое открывает для нас этот стих.
Давид не говорит: «Ты подарил мне великую радость» или даже: «Ты подарил мне столько радости, сколько люди в мире получают от своих лучших блюд и самых полных удовольствий». Нет, он говорит: «Ты вселил в мое сердце больше радости, чем они, когда у них в изобилии есть зерно и вино». Когда Дэвид сопоставляет свою радость в Боге с величайшими удовольствиями на земле — самыми дорогими впечатлениями, в самых экзотических местах, с самыми известными людьми, — он обнаруживает, что мир предлагает недостаточно. Он предпочитает то, что он попробовал через веру, всему остальному, что он может увидеть, сделать или купить.
Думаете ли вы таким образом о своей вере в Бога? Когда вы думаете об Иисусе, думаете ли вы когда-нибудь в терминах радости, восторга, удовлетворения, удовольствия? Открытием для меня в то время было то, что мне не нужно было уходить от радости, чтобы следовать за Иисусом. На самом деле, я мог найти в Нем только самое полное, самое настоящее счастье.
Однако, чем дольше вы размышляете о каком-то стихе, тем тяжелее он становится для понимания. Обещание испытать радость, подобную радости Давида, может уступить место тревожному осознанию того, что мы еще не испытали ее. Могу ли я действительно сказать вместе с ним: «Боже, ты дал мне больше радости, чем есть в мире в его величайших радостях?» Счастлив ли я в Иисусе так же, как они в своей еде, друзьях, карьере, отпуске и имуществе? Мы знаем, что должны быть в состоянии сказать то, что говорит Давид, и все же мы также достаточно хорошо знаем свои собственные сердца, чтобы задаться вопросом, можем ли мы это сделать.
Я чувствую, каким медленным может быть мое сердце, чтобы наслаждаться Богом. Хлеб, вино, телевидение и мое я. Грех все еще живет во мне. Как говорит Джон Пайпер, мы, люди, в своем грехе «отдаем глубокое, непоколебимое, непреодолимое предпочтение другим вещам, а не Богу» («Что такое Грех?», 14). Этот грех — не просто затянувшаяся склонность поступать неправильно, но и упрямое стремление к неправильному поступку. Таким образом, чтение Библии иногда может показаться обременительным. Общение и молитва иногда могут казаться вынужденными. Радость в Боге может казаться далекой и теоретической.
Чтобы не допустить недопонимая, объяснюсь, ценить хлеб и вино — это не грех. Псалмопевцы прославляют и поклоняются Богу и за то, и за другое (см. Псалом 64:10; 103:15). Наша радость от хлеба, вина и любого другого доброго дара от Бога предназначена для того, чтобы разжечь нашу радость в Нем, а не соперничать с Ним (Иакова 1:17). Предпочесть Богу зерно, вино или что-то еще — это грех. И, согласно 1 Иоанна 1:8, все мы иногда отдаем неправильные предпочтения. Мы жаждем меньших, более тонких радостей, чем все, что мы имеем во Христе.
Однако, даже если мы преодолеем наше внутреннее сопротивление этой радости, более суровые реалии жизни также станут препятствием на пути к радости. В конце концов, книга Псалмов — это не один длинный радостный хор. Он предлагает жизнь поклонения, которая не является комфортной или предсказуемой, но трудной и требовательной, иногда даже мучительной.
«Господи! не в ярости Твоей обличай меня и не во гневе Твоем наказывай меня. Помилуй меня, Господи, ибо я немощен; исцели меня, Господи, ибо кости мои потрясены; и душа моя сильно потрясена; Ты же, Господи, доколе?» (Псалом 6:2-4).
«Доколе, Господи, будешь забывать меня вконец, доколе будешь скрывать лицо Твое от меня? Доколе мне слагать советы в душе моей, скорбь в сердце моем день и ночь? Доколе врагу моему возноситься надо мною?» (Псалом 12:2-3).
Жизнь Давида, в частности, была ужасно тяжелой. После того, как он был избран царем, Саул начал на него охоту. После того, как он совершил прелюбодеяние и убил мужа этой женщины, он потерял своего маленького сына. Позже другой его сын, Амнон, погиб от рук своего собственного брата Авессалома, который затем бежал. И когда отчужденный сын, в конце концов, вернулся, он предал своего отца, организовал мятеж и украл королевство.
Агония, которую испытал Давид (отчасти из-за своего собственного греха, а во многом из-за грехов против него), делает его слова в Псалме 4:8 еще более сладкими и убедительными. Его боль не опровергает то, что он говорит о радости, но доказывает это, показывая, что эта радость необычайно сильна и устойчива.
Даже когда я теряю все
Когда Давид пишет: «Ты наполнил мое сердце радостью большей, чем у тех, у кого зерно и вино в изобилии» (Псалом 4:8), он пишет не из уютного дворца в мирное время; он пишет из укрытия, в то время как Авессалом захватил его трон. Псалмы 3 и 4 — это утренние и вечерние псалмы преданного человека. Давид много страдал на протяжении всей своей жизни, но было ли что-нибудь более болезненным, чем удар в спину от его собственного сына?
«Никакая тьма и потери не могли отнять глубину и полноту его радости в Боге».
И все же он не был совершенно несчастен, даже когда наблюдал, как мальчик, которого он когда-то держал на руках, кормил и играл с ним, уничтожает дело его жизни. Никакая тьма и утрата не могли лишить его глубины и полноты радости в Боге.
Эта радость предназначена не только для более легких, комфортных, веселых моментов христианской жизни, но она также достаточно сильна для окопов, долин, и бурь. То, что Бог сделал для преданного и отчаявшегося короля, он теперь обещает сделать для нас, с чем бы мы ни столкнулись или что бы ни перенесли. И какой больший, более практичный подарок он мог бы нам сделать, чем сказать: «В любых обстоятельствах, какими бы мрачными или болезненными они ни были, я не только сохраню тебе жизнь, но и сделаю тебя счастливым»?
Автор статьи – Маршалл Сигал, штатный писатель христианского портала desiringGod.org